Западня для киллера - Страница 52

– Вкуснотища, мать! – похвалил он, уплетая за обе щёки.

– Ешь, ешь, вон худой какой! – Она села напротив и подпёрла рукой голову. – Когда ты уйдёшь со службы? – спросила она.

– Я тебя прошу, не начинай, – сказал Сергей, – мы с тобой говорили об этом. Вот как закончу дела, так и подам рапорт об отставке.

Он знал, что этого не случится, но успокоить жену надо было. Вечером, когда они ложились спать, он ещё раз торжественно поклялся уйти со службы. На следующий день майор рано приехал на работу и сразу занялся текущими делами. Фурцева не было, и он оставался без помощника. Нужно было позвонить родным коллеги и выразить соболезнование.

– Мне искренне жаль, – сказал он жене, – мы вам поможем с похоронами и поминками. Царство ему небесное!

Тут вошёл Кузнецов и ждал, когда Протасов закончит разговор.

– Я вот хочу с Белым поговорить, что скажешь, Петрович?

– Ничего он тебе не скажет, хотя попытка не пытка, так что поговори.

Кузнецов сел и спросил: – Звонил родным Фурцева?

Майор кивнул и показал на телефон.

– Только что разговаривал.

– И как они?

– Жена плачет, и я не смог её утешить…

– Горе большое для семьи, – ответил Кузнецов. – Вот бы поймать этого стрелка и поставить к стенке, чтобы он прочувствовал, каково это.

– Где же ты его найдёшь?

– Если бы знал, где, то пошёл бы и своими руками задушил. – Кузнецов сжал кулаки и ударил по столу. – Так правосудие у нас гуманное, раньше стреляли таких ублюдков, а теперь сохраняют им жизнь. Высшая мера гуманизма! Только вот как быть родственникам жертв – жёнам, матерям, детям, зная, что убийца жив-здоров и, вполне возможно, скоро окажется на свободе?

– Больная тема, Петрович, я с тобой согласен, стрелять их надо и фамилию не спрашивать.

Кузнецов ушёл, а Протасов вызвал Белого на беседу. Он знал, что ему скоро на свободу и за плечами практически весь громадный срок. Белый появился через полчаса, вёл он себя спокойно и уверенно, и майор даже где-то в глубине души симпатизировал этому парню.

– Я вот зачем тебя вызвал, – начал он без предисловий. – Мне известно, что ты знал по свободе нашего бегуна с первого отряда. Это так?

– А, так вот в чём дело? – ответил Белый. – Значит, уже сорока на хвосте вам донесла…

– Саша, сорока или ворона, не важно, меня интересует этот человек, и если ты знаешь, расскажи.

Белый задумался, и спросил: – А зачем это вам? Был человек и нет его, что уж говорить?

– Любой человек оставляет след на этой земле. Так не бывает, чтобы рос человек, учился, жил, и никто не знал о его существовании. Другое дело, какой след оставляет человек – плохой или хороший… Вот я и пытаюсь во всём разобраться и понять.

– А, ну если так, тогда скажу, что Васька был пацан что надо. В зоне я с ним один раз общался, а по свободе знал нормально. Только когда это было? Почти десять лет назад, а за это время многое поменялось… Закурить можно?

Протасов разрешил, и Белый продолжил:

– Говорил, что женат и вроде как бизнес есть… Мы с ним час говорили, в тот вечер он сказал, что на смену спешит, и ушёл. Вот так, а больше я ничего не знаю.

– А жил где, говорил?

– Вроде квартиру купил, только в каком районе города, не сказал.

– Ну, спасибо тебе, Белый, и за это.

– Чего уж там… Друга жалко, что погиб ни за что ни про что… Отсидел бы свою трёшку и домой, а так… Он отвернулся, и Протасову показалось, что слеза блеснула на глазах Белого.

– Домой-то скоро?

– Да совсем чуть-чуть осталось, – ответил Белый.

Глава 40

Николай торопился уехать из города и заканчивал с этой грязной историей, которая ему самому порядком надоела. Катька капризничала и не хотела уезжать. Он знал, как найти к ней подход, и пообещал сделать вместе с ней шопинг по магазинам. Слово «шопинг» действовало на все сто процентов, и женщина менялась на глазах. Николай приказал киллеру не убивать Протасова, а покалечить. Но тот промахнулся, майор вовремя отскочил от машины, и дело сорвалось. Неприятность такая случилась впервые, и Николай увидел в этом недобрый знак. Позвонил заказчик и назначил встречу. Только не днём, как обычно, а вечером. Николай с Катей проехался по магазинам и накупил ей всякой всячины. Приближалась зима, и Катя просила новую обувь. Он купил ей самые дорогие сапожки, которые так ей понравились. Катя никогда не смотрела на цену, и это иногда раздражало Николая. Уже в машине он не удержался и психанул.

– Радость моя, ты хоть бы совесть имела.

– А что такое? – Катя надула губки и отвернулась.

– Посмотри, сколько стоят одни сапоги! Столько рабочий не получает в месяц, а тебе только самое лучшее. Уж не слишком ли ты упряма? Если я сказал, что нам надо уезжать, значит, надо, и прекрати молчать.

Катя знала, что когда Николай нервничает, лучше выждать минут пять, когда он перекипит и выскажется, а после можно разговаривать.

Машина притормозила на светофоре, и Катя увидела BMW-кабриолет. За рулём сидела блондинка и красила губки.

– Вот и я хочу такую машину, – сказала она Николаю и показала пальцем на BMW.

– Ну и запросики у тебя, красавица! – Николай посмотрел на блондинку и отметил про себя, что барышня вполне заслуживает такую машину.

– Катя, не время сейчас думать о машине. – Николай свернул в переулок и остановился. – У меня работа, понимаешь? И я в последний раз тебе говорю, что завтра мы уезжаем.

Катя смягчилась, понимая, что перегнула с запросами, и согласилась.

– Ну, слава Богу, – выдохнул с облегчением Николай.

– Так мы что, будем стоять или поедем? – спросила Катя.

– Поедем, поедем.